«Миропорядок 2.0»: Адлан Маргоев

Alpha News продолжает проект «Миропорядок 2.0», в рамках которого Айк Халатян обсуждает с руководителями и ведущими экспертами главных мозговых центров России возможный (зарождающийся) новый миропорядок и место Армении в нем.

Новым гостем проекта «Миропорядок 2.0» стал Адлан Маргоев – иранист, научный сотрудник Института международных исследований МГИМО МИД России.

В интервью Маргоев анализирует, произошла ли либерализация режима в Иране после 12-дневной войны, пойдут ли иранские власти на «перестройку», учитывая серьезные проблемы страны, в частности по части выполнения социальных обязательств. Изменил ли конфликт с Израилем и США позицию Ирана в вопросе создания ядерного оружия и чем обусловлена критика части иранской политической элиты в адрес Китая и России?

Эксперт прокомментировал, почему Иран не помог Башару Асаду удержать власть в Сирии, и как иранцы смотрят на то, почему шиитский Иран, а не суннитские монархии Персидского залива и Турция, является главным защитником палестинцев.

Маргоев особо остановился на отношениях Ирана со странами Южного Кавказа, на том, как в Тегеране относятся к «маршруту Трампа», есть ли возможность кооперации Ирана и России в регионе и на что готов Иран для защиты своих интересов. Он также прокомментировал, как в Тегеране видят отношения с Анкарой и Баку и видят ли в резком усилении Турции угрозу для своей безопасности.

«Невозможно реформировать внутриполитическую обстановку и власть в стране, не учитывая международный контекст. Как только международный контекст становится жестким в отношении Ирана, политическая система ужесточает порядки внутри страны, потому что вынуждена реагировать на внешнюю агрессию – и военного характера, и в плане экономического давления. Поэтому реформаторы, призывающие к тому, чтобы отказаться от обогащения урана, выглядят в лице тех, кто сейчас пострадал от 12-дневной войны, как предатели. «Как вы можете идти на уступки США и Израилю после всего того, что наша страна пережила во время и после 12-дневной войны?» – говорят им. Но реформаторы выступили с таким предложением и сказали, что у Ирана внешнеполитические проблемы при второй администрации Трампа возникли главным образом из-за того, что Иран не отказался от национального права на обогащение урана. «Посмотрите на Эмираты – они добровольно отказались от программы обогащения. И что, плохо живут? Нет, у них нет противоречий с США. Почему Иран не может договориться? Что важнее властям Ирана – судьба населения или программа обогащения урана?». С реформаторской точки зрения – рациональная логика, с точки зрения тех, кто стоит у власти, – призыв к предательству. И те, и другие по-своему правы. Но в итоге системных сдвигов и готовности менять эту картину мы пока не видим», — заявил Маргоев.

«Какова критика в адрес России и Китая? Она сводится к тому, что Иран сделал ставку на развитие отношений с этими странами, но во время войны не получил союзнической поддержки со стороны России и Китая. А если такая поддержка и была, то максимально непубличная. Иранцы указывают: они не союзники – но и сам Иран не готов быть союзником ни России, ни Китая, ни кому-либо еще, не готов к взаимным союзническим обязательствам. Американцы уже давно придумали за всех «ось» Москва – Пекин – Пхеньян – Тегеран, но эти четыре страны не готовы к союзническим обязательствам друг с другом. Пока что союзнические отношения есть только между Россией и Северной Кореей, и между Китаем и Северной Кореей. Все остальные к этому не готовы – и особенно Иран. Мы видим это по переговорам о договоре о стратегическом партнерстве: аналогичный договор с КНДР предполагает взаимные обязательства, и Северная Корея готова идти на потери и вкладываться. Исламская Республика – нет, но при этом ждет такой поддержки для себя. Иранцы ссылаются на то, что они заняли специфическую позицию по украинскому конфликту: «Если поставки идут в одну сторону, то должны идти и в другую». Но поставки, которые действительно существуют, идут не публично – и туда, и сюда, и разного характера. Мы не знаем деталей того, что поставлено, чему кого обучают, кто что оплачивает – это коммерческое сотрудничество. Поэтому ожидать, что Россия и Китай односторонне проявят союзнический долг, который с иранской стороны ничем не закреплен, – по меньшей мере наивно. Эмоционально я понимаю своих собеседников, но профессионально – это странное ожидание», — отметил эксперт.

«Многозначное, мне кажется, отношение у иранцев к Южному Кавказу. С одной стороны, это прямые рубежи, это соседи. Любая военная деятельность отражается напрямую на безопасности иранских границ… Второй фактор – это то, что к иранским границам можно приблизиться на расстоянии, если вы как противник Ирана выстраиваете тесные военно-технические связи с одной из этих стран. В Иране очень переживают за то, что Израиль и Азербайджан уже наладили такое сотрудничество и дальнейшее его укрепление… Мы тоже слышим о том, что есть опасения по поводу использования Азербайджана как плацдарма для израильских интересов в случае новых волн конфликта между Ираном и Израилем. Третий фактор – торговля: и приграничная торговля, и транзитная торговля. Понятное дело, что Иран заинтересован в развитии коридора «Север-Юг», но Иран точно также заинтересован в том, чтобы ирано-армянская торговля была открыта, поддерживалась. И через территорию Армении, и дальше Грузии, а затем по Черному морю был доступ и к европейским рынкам», — сказал Маргоев.