Конец любого ночного кошмара – пробуждение: «Смыслы» от Тиграна Давтяна

«Бегут часы и в злейшее ненастье». Шекспир. «Макбет».

Эволюция растянувшихся во времени (7 лет) шокирующих манифестаций Никола Пашиняна такова, что в актуальное время уместно ожидать от него заявления, которое, по сути, будет заключаться в следующем: «Что я хочу, то я и делаю, и буду делать и дальше. И никто мне не указ». Его нынешние поступки уже давно тождественны смыслу этого гипотетического высказывания, но то, что он декларирует с трибуны или на своих страницах в социальных сетях пока еще сохраняет с грехом пополам жалкие остатки приличия – этого Пашинян пока еще не произносил. Пусть возьмет этот лозунг на заметку для своей предвыборной кампании. Кстати, о выборах. Интересно, каким именно инструментом будет размахивать кандидат от власти в агитационный период на этот раз? Я ставлю на лом.

А почему, собственно, Пашиняну не сказать нам прямо то, что все более явно отражается в результатах его методов управления? Кто нынче имеет рычаги влияния на человека, любимый прием которого в деле управления страной, это — бесконечное затыкание ртов оппонентам? Какая сила способна остановить его от безумных карательных акций, таких, как посадки людей в тюрьмы, или ничем не прикрытые угрозы заключить несогласных в эти самые тюрьмы?
Западные демократические институты, которые приказали долго жить? Смешно. Главное условие Запада, продиктованное нынешнему армянскому руководству, просматривается четко: «Помогайте нам проводить на Южном Кавказе угодную нам политику, а внутри своей страны делайте, что хотите, мы вам препятствовать не будем». Так что, на этом фланге у Пашиняна все нормально. Другой сдерживающий фактор – народ, пока еще терпит эту власть. Часть нашего общества все еще обижена на Россию больше, чем разочарована в «бархатном» спасителе. Обижена за то, что Россия не сделала для нас того, что мы не захотели сделать для себя. Россия это переживет, я не сомневаюсь. Мы же, те, которые движутся в обратную сторону от противного нашему армянскому естеству мейнстрима, возглавляемого премьер–министром, закусив губу, потерпим оскорбления в свой адрес, и будем всегда со своим народом, не предавая свою вторую родину — Россию.

Но есть нечто, что очень тревожит, нечто, о чем я пишу не впервые, и не только я…

Итак, мой вопрос: если Запад откроет свои границы для Армении, сколько нас останется спустя некоторое время на родной земле? На земле, отвоеванной Россией у Персии в первой половине XIX века, отвоеванной для нас, разбросанных по всему свету армян? > Гоар: Мы все прекрасно знакомы с понятием «ахпар». Так у нас называют репатриантов, тех из нас, кто вернулся на свою историческую Родину, спасаясь от геноцида, в период СССР, в основном из стран Восточного Средиземноморья и Ирана, но не только. Укрепляли ли Армению наши вернувшиеся братья и сестры? Ответ очевиден – да. И вот возникает опасность обратного процесса. Да, он уже начался и начался не сегодня. Но поток может превратиться в реку. Нынче армян выживают из родных мест мягче, нежели в 1915 году. Мягче, но не намного, если вспомнить Карабах. И если так будет продолжаться, Пашинян и его друзья сделают так, что мы из оседлого народа превратимся в народ кочевников. По мне, так все идет к этому. Интересно получается: когда мы были в составе ненавидимого нынешним руководством Армении Советского Союза, мы прирастали населением, которое при этом интенсивно образовывалось, становилось год от года все более грамотным. Когда же Армения освободилась от «гнета» старшего брата, количественно нас стало ощутимо меньше и интеллекта тоже не прибавилось. Хотелось бы, чтобы правительство перенаправило поток своей энергии в иное русло. И главное, чтобы эта энергия стала качественно иной: созидательной, а не разрушительной. Первые необходимые шаги в этом направлении понятны почти всем. 1. Остановить нелепую войну с собственным народом, которая проявляется в войне с армянской Церковью. 2. Освободить предпринимателя Самвела Карапетяна и других политзаключенных. 3. Пашиняну следует, как можно быстрее, избавиться от гримасы диктатора, она ему не к лицу.

Конец любого ночного кошмара – пробуждение.